Ларец пандоры сказка читать
Добавил пользователь Владимир З. Обновлено: 19.09.2024
Посвящаю моей жене Бонни, которая терпеливо выслушивала, как я без остановки говорил о поверхностном белке ротавируса во время отпусков и семейных ужинов; а также детям, Уиллу и Эмили, которые придали смысл всей моей работе
Гесиод. Труды и дни[1]
В течение нескольких лет я спрашивал врачей, специалистов в области естественных наук, антропологов, социологов, психологов, философов-скептиков и своих друзей, какие достижения человечества они считают наихудшими. В конце концов составил перечень из 50 наименований. Изначально у меня был план ограничить его только теми изобретениями, которые принесли больше всего смертей (такими как взрывчатые материалы). Затем я стал рассматривать только инновации, причинившие вред окружающей среде (например, охладитель фреон). В итоге остановился на изобретениях, которые больше всего удивили (хотя бы меня), но при этом чье влияние ощущается до сих пор.
В 1909 году другой немецкий ученый придумал химическую реакцию и в результате получил Нобелевскую премию. Благодаря его изобретению стало возможно накормить семь миллиардов человек, но, если мы не предпримем решительных действий, из-за него жизнь на Земле может закончиться.
В 1935 году португальский невролог придумал хирургический способ лечения психических расстройств, за что получил Нобелевскую премию. Именно эта операция за пять минут превратила сестру президента Джона Кеннеди в недееспособного инвалида. Сейчас мы видим эту опасную процедуру только в фильмах ужасов, а пережитки все еще наблюдаем в способе лечения одного из самых распространенных психических детских расстройств – аутизма.
В 1962 году популярный биолог, мать-основательница современного экологического движения, написала книгу, которая привела к запрету одного конкретного пестицида. Этот шаг на ура встретили активисты экологических движений, но представители службы общественного здравоохранения отнеслись к нему с опаской. И их страхи были вполне обоснованны. Вследствие этого запрета совершенно напрасно умерли десятки миллионов детей.
Все эти истории объединяет миф, восходящий примерно к 700 году до н. э.: это история о непредвиденных последствиях. Зевс, разгневанный тем, что Прометей украл у богов огонь, решил наказать все человечество. И он создал Пандору. И подарил ей чудесную драгоценную шкатулку, содержимое которой было секретным. Пандору предупреждали, что открывать ее нельзя, но та не послушалась, и на свет вылетело множество призрачных существ, олицетворяющих болезни, нищету, страдания, печаль, смерть и всякое зло. Пандора поспешила закрыть ларец, но было слишком поздно. В нем осталась только надежда.
Наука – это тоже своего рода красивый ящик Пандоры. Нам любопытно узнать, что же там скрывается, поэтому мы подчас выпускаем на волю зло, причиняющее страдания и ведущее к смерти. В каких-то случаях научные результаты заложили бомбу замедленного действия и, возможно, в конце концов уничтожат нас. Все они корнями уходят в начало записанной истории, но эффект от них виден и по сей день, и можно сказать, что мы так и не усвоили урок с ящиком Пандоры.
Как ученый, последние 35 лет разрабатывающий вакцины, я был свидетелем и радости от науки как панацеи, и печали от непредвиденных последствий. Например, пероральная полиовирусная вакцина, ликвидировавшая полиомиелит в Западном полушарии и до сих пор использующаяся во всем мире, сама может вызывать это заболевание. Несмотря на то что этот побочный эффект редок, вероятность существует. Вакцина от ротавируса, которой прививали младенцев в США целых десять месяцев, с 1998 по 1999 год, стала редкой причиной закупорки кишечника: в результате один ребенок умер. Вакцина против свиного гриппа, которую использовали в Европе и Скандинавских странах в 2009 году, вызвала редкое, но неизлечимое нарушение сна, называемое нарколепсией. Все эти препараты были изобретены с благими намерениями, все защищали от потенциально смертельных инфекций, но их использование в каком-то смысле приводило к трагедии.
Мы разберем, как можно было избежать печальных исходов в случае со всеми семью открытиями. Затем в последней главе рассмотрим современные изобретения, такие как электронная сигарета, химические смолы, лекарство от аутизма, программы для обследования на выявление онкологических заболеваний и генетически модифицированные организмы (ГМО). Мы поговорим о них в свете того, что узнали, надеясь понять, можно ли в самом истоке отличить научный прогресс от научной трагедии, и что дало нам прошлое – урок или очередное открытие ящика Пандоры. Выводы, несомненно, удивят вас.
От боли хочешь только одного – чтобы она кончилась. Нет ничего хуже в жизни, чем физическая боль. Перед лицом боли нет героев.
Джордж Оруэлл. 1984[3]
Когда Прометей похитил для смертных божественный огонь, научил их искусствам и ремеслам и дал им знания, счастливее стала жизнь на земле. Зевс, разгневанный поступком Прометея, жестоко покарал его, а людям послал на землю зло. Он повелел славному богу-кузнецу Гефесту смешать землю и воду и сделать из этой смеси прекрасную девушку, которая обладала бы силой людей, нежным голосом и взглядом очей, подобным взгляду бессмертных богинь. Дочь Зевса, Афина-Паллада, должна была выткать для нее прекрасную одежду; богиня любви, златая Афродита, должна была дать ей неотразимую прелесть; Гермес — дать ей хитрый ум и изворотливость.
Тотчас же боги исполнили повеление Зевса. Гефест сделал из земли необычайно прекрасную девушку. Оживили ее боги. Афина-Паллада с харитами облекли девушку в сияющие, как солнце, одежды и надели на нее золотые ожерелья. Оры возложили на ее пышные кудри венок из вешних благоухающих цветов. Гермес вложил ей в уста лживые и полные лести речи. Назвали боги ее Пандорой, так как от всех их получила она дары. Пандора должна была принести с собой людям несчастье.
Когда это зло для людей было готово, Зевс послал Гермеса отнести Пандору на землю к брату Прометея, Эпиметею. Мудрый Прометей много раз предостерегал своего неразумного брата и советовал ему не принимать даров от громовержца Зевса. Он боялся, что эти дары принесут с собой людям горе. Но не послушался Эпиметей совета мудрого брата. Пленила его своей красотой Пандора, и он взял ее себе в жены. Вскоре Эпиметей узнал, сколько зла принесла с собой Пандора людям.
В доме Эпиметея стоял большой сосуд, плотно закрытый тяжелой крышкой; никто не знал, что в этом сосуде, и никто не решался открыть его, так как все знали, что это грозит бедами. Любопытная Пандора тайно сняла с сосуда крышку, и разлетелись по всей земле те бедствия, которые были некогда в нем заключены. Только одна Надежда осталась на дне громадного сосуда. Крышка сосуда снова захлопнулась, и не вылетела Надежда из дома Эпиметея. Этого не пожелал громовержец Зевс.
Счастливо жили раньше люди, не зная зла, тяжелого труда и губительных болезней. Теперь мириады бедствий распространились среди людей. Теперь злом наполнялись и земля, и море. Незваными и днем, и ночью приходят к людям зло и болезни, страдания несут они с собой людям. Неслышными шагами, молча приходят они, так как лишил их Зевс дара речи, — он сотворил зло и болезни немыми.
Неделя выдалась очень тяжелой. Антон проходил очередной курс химиотерапии и поэтому чувствовал себя отвратительно. Постоянные перепады настроения, срывы…Надя чувствовала себя словно выжатый лимон. К счастью, завтра последний сеанс. Через пару дней Антону должно стать чуть лучше. Он сможет выходить на улицу. И возможно, что настроение у него тоже улучшится.
Девушка устало вздохнула. И все бы ничего, но вчера Филипп опять спрашивал, когда она приедет? И она опять говорила что-то о бюрократии и нерасторопности государственных организаций. Но даже для нее эти слова звучали, как плохо придуманные отмазки. Филипп - человек неглупый, и он прекрасно понимал, что она его обманывает и что-то скрывает. Оставалось только надеяться, что через пару недель вся эта история закончится и она сможет уехать.
Надя раздраженно взмахнула волосами. О чем она думает? Если через пару недель все закончится, значит, только одно, что Антон…Нет, нет и нет. Она не хочет об этом думать. Боже, во что она себя втянула?
Девушка вздохнула и пошла проведать Антона. Мужчина беспокойно спал. Он вообще заметно упал духом. Вчера он плакал во сне. Сегодня утром долго молчал, не отвечая даже на самые простые вопросы Нади. Девушка посмотрела на часы. Минут через двадцать ей придется разбудить Антона. Время принимать таблетки. Она решила, что пока у нее есть время, она сходит на кухню и разогреет ужин. Возможно, в этот раз он согласится поесть.
Надя хозяйничала на кухне, когда в дверь позвонили. Она не сомневалась, что пришла ее свекровь. Антон болел уже больше года, и, по его словам, за это время все его многочисленные друзья успели испариться. Галина Викторовна приветливо улыбнулась девушке.
- Как ваши дела сегодня, Наденька? - спросила она.
- Не очень, - призналась девушка. – У Антона плохое настроение. Он совсем закрылся. Отказывается есть. Может быть, Вы с ним поговорите?
- Поговорю, обязательно, - заверила Галина Викторовна. – А что говорят в больнице?
- Вы же знаете, доктор Антона сразу говорил, что все очень сложно. Он и сейчас продолжает говорить тоже самое.
Галина Викторовна покачала головой.
- Может быть, моему сыну лучше сменить доктора? - предположила она.
- Я не знаю, - ответила девушка. – Не думаю, что это легко. К тому же…- Надя осеклась и покачала головой. – Нет, ничего. Не важно, …Галина Викторовна, идите лучше к сыну. Там на столике вода и таблетки в блюдце. А я сейчас разогрею суп и приду. Антон сегодня ничего не ел. Может быть, вы сможете его уговорить.
Галина Викторовна порывисто обняла девушку.
- Спасибо тебе, Наденька, - прошептала она. – Ты такая умница. Я бы без тебя не справилась. Тебя мне сам бог послал.
Надя только кивнула и слегка улыбнулась свекрови. Когда женщина вышла из кухни, Надя сползла по стене на пол. Девушка с трудом сдерживала слезы. Интересно, чтобы сказала эта милая женщина, если бы знала, что она ждет смерти ее сына?
Девушка тихо всхлипнула. Как же противно. Противно от себя самой. От того, что оказалась в такой ситуации. Может быть, поговорить с Филиппом? Тогда станет легче. Он подождет, а она здесь спокойно дождется…чего? Пока Антон умрет? Как не грустно это звучало, но да, …все обстояло именно так.
Надя услышала, как скрипнула дверь в комнате Антона. Видимо, Галина Викторовна уже дала сыну таблетки и шла на кухню, чтобы посмотреть, что так задержало невестку. Поэтому Надежда быстро поднялась с пола. И вытащила из шкафчика тарелку, чтобы налить суп Антону.
- Надюша, все в порядке? – спросила старшая женщина, появляясь на кухне.
- Да, все в порядке, - подтвердила Надя. – Антон выпил таблетки?
- Да и, кажется, настроение у него получше. Завтра последний сеанс химии в этом цикле. Через два-три дня ему самочувствие выправится и опять все наладится. Не расстраивайся, Надюша.
Девушка отрицательно покачала головой, с трудом сдерживая слезы.
- Знаете, что сказал мне доктор несколько дней назад? – прошептала она. – Что, скорее всего, этот курс химиотерапии - последний для Антона. До следующего он просто не доживет.
Рассказ о том, как учитель задержался в школе с проверкой уроков до позднего вечера. Все учителя уже ушли и ему надо было взять запасной ключ от школы в тумбочке в кабинете домоводства. Он позвонил маме, что скоро приедет, но эту ночь ему пришлось провести в школе…
Третий ящик Пандоры читать
Был поздний вечер, а я всё ещё сидел в своём кабинете и проверял контурные карты. Очень хотелось закончить эту работу и уже к завтрашнему дню выставить оценки в журнал, потому что на дворе стоял декабрь и приближался конец полугодия. Вдруг дверь кабинета неожиданно открылась и на пороге возник Михаил Кузьмич.
– О, а ты чего здесь? – удивился он. – Я смотрю – свет говорит, думал выключить забыли…
– А я дурака свалял: на один день сразу всем седьмым классам контурные карты задал! Вот теперь и сижу с ними, – ответил я, слегка откинувшись на спинку стула и потягиваясь. – Но ничего, мне уже чуть-чуть осталось.
– Слушай, ну я тогда школу закрываю, – заключил Михаил Кузьмич, окинув быстрым взглядом пачки контурных карт, плотно заполонившие мой стол, – а запасной ключ от школы сам знаешь – у Светланы Львовны в тумбочке. Только не забудь его завтра утром привезти и на место положить.
Михаил Кузьмич ушёл, а я посидел над картами ещё с полчаса и, выставив в журнал последнюю колонку оценок, начал собираться домой. Переодев ботинки, надев куртку, шапку и замотав горло тёплым шарфом (на улице было очень холодно), я прихватил журналы, выключил свет в кабинете и направился в учительскую. Там, распихав журналы по своим ячейкам, я снял со стенда ключ от кабинета домоводства и уже хотел спускаться вниз, на первый этаж, как вдруг мой взгляд упал на телефон, стоявший на столе, и я решил им воспользоваться (потому что мобильных в то время тоже ещё не было). Набрав номер своего домашнего телефона, я после нескольких гудков услышал голос мамы:
– Мамулечка, привет! Я на сегодня закончил, выезжаю домой, через часик буду.
– Хорошо, давай скорее, а то уже совсем поздно! – озабоченно произнесла она.
Я положил трубку, щёлкнул выключателем и пошёл на первый этаж в кабинет Светланы Львовны за ключом от школы. Я спешил домой и мои быстрые шаги гулким эхом разлетались по тёмным и пустым школьным коридорам. Простучав тяжёлыми зимними ботинками по ступеням лестницы, я ловким движением вогнал ключ в замочную скважину и, два раза повернув его, широко распахнул дверь кабинета домоводства. Не задерживаясь ни секунды, я почти бегом направился к тумбочке, где лежал ключ от школы, второпях резко дёрнул верхний ящик и не рассчитал: он оказался гораздо короче, чем ожидалось. Совершенно неожиданно ящик легко выскочил наружу и грохнулся к моим ногам. Ключа в нём не оказалось, зато обнаружилось огромное количество разноцветных катушек с нитками и мотков с шерстью, которые весёлым новогодним серпантином брызнули в разные стороны. В одно мгновение кабинет приобрёл такой вид, как будто в нём всю ночь играла кошачья семья, состоящая преимущественно из маленьких шаловливых котят. Но это ещё было не всё. Из этого же злополучного ящика буквально веером высыпалось несколько десятков небольших коробочек с булавками и иголками, которые, естественно, тут же раскрылись, и теперь между нитками в полутёмном классе на полу ярко засверкали металлические светлячки. Что и говорить, было очень красиво, но я тогда не оценил этой красоты, а только обругал себя за такую неловкость. Включив в кабинете полный свет, я, как был в куртке и шапке, бухнулся на колени и принялся собирать всё это великолепие. Минут через пятнадцать беспрерывного ползанья мне пришлось раздеться, потому что пот заливал глаза, а шарф нестерпимо давил на шею. Я очень спешил, руки меня не слушались, и очень часто я ронял клубок или катушку, которые радостно убегали от меня, разматывая хвосты ниток ещё длиннее. Английские булавки я вернул на место довольно быстро, а вот простые так и норовили впиться мне в пальцы, и я в спешке сильно исколол себе руки, прежде чем собрал их все до единой.
Наконец я кое-как закончил с этой дурацкой, незапланированной работой и, затолкав ящик на место, с трудом выпрямился. Переведя дух, второй ящик я выдвигал уже более осторожно, и, когда вынул его из тумбочки, он у меня не упал. Я уже хотел задвинуть его на место, потому что ключа в нём тоже не оказалось, но в этот момент произошло то, чего я совершенно не ожидал: дно у ящика внезапно вывалилось и у меня в руках остался только его корпус с передней стенкой, а всё содержимое разлетелось далеко по полу. К счастью, ниток там не было, иголок тоже. Зато там были пуговицы. Их было много, разных и по цвету, и по размеру, и даже по материалу, из которого они были сделаны. Это я выяснил, снова ползая под столами и партами, то и дело ударяясь обо что-то головой, ругаясь про себя на чём свет стоит и искренне благодаря Светлану Львовну за то, что она перед уходом чисто помыла полы в кабинете. В середине работы я вспомнил о маме, которая, наверное, совсем уже заждалась меня, и, бросив своё бесконечное ползанье, пошёл наверх в учительскую, чтобы позвонить домой. Трубку сняли с первого же гудка:
– Слушай, мам, я тут неожиданно задержался и даже не выхожу ещё. Ты не жди меня, ложись спать, а то совсем поздно будет, когда я приеду, – скороговоркой протараторил я, поскольку хотелось поскорее сообщить о задержке и вернуться к работе.
– А что случилось? – с явной тревогой в голосе спросила мама.
– Да ничего страшного, я тут пуговицы собираю, – ляпнул я первое, что пришло мне в голову.
– Какие пуговицы? – не поняла мама.
– Ой, мамулечка, приеду – объясню, а то тут работы ещё непочатый край! – постарался я как можно скорее свернуть разговор.
– Ну хорошо, – согласилась мама, – я тогда картошку в одеяло заверну, может, не остынет…
Наконец всё было более-менее собрано. Теперь мне стало совершенно очевидно, что ключ находится в третьем, самом нижнем ящике. Я подполз к нему на четвереньках, потому что вставать уже не было сил, аккуратно выдвинул, подсунул ему под дно пальцы, чтобы оно, не дай Бог, не выпало, и медленно, буквально не дыша, поднялся на ноги. Содержимое ящика полностью скрывала какая-то выкройка на жёлтой миллиметровой бумаге. Поскольку руки у меня были заняты, я осторожно поставил его на ближайшую парту, рядом со своей одеждой, и поднял миллиметровку. Это была выкройка какого-то фартука или халата. Отложив её в сторону, я увидел заветный ключ, лежащий в небольшой металлической коробочке без крышки.
– Фу-у-у, – непроизвольно вырвалось у меня, – долго же я до тебя добирался!
Так незаметно пролетела ночь. Настало раннее утро, а потом и просто утро. Я слышал, как пришли сначала дворник, потом директор. Когда я уже закончил сбор бисера в коридоре и всецело переключился на кабинет, в школу понемногу стали приходить сначала учителя, а потом и ребята. Буквально перед самым первым уроком я положил в лоток последнюю из найденных бисеринок, прихватил одежду и уже собирался идти, как послышались приближающиеся шаги и в кабинет вошла Светлана Львовна:
– Привет! – радостно поздоровалась она с улыбкой.
Было совершенно очевидно, что она хорошо выспалась и настроение у неё просто превосходное.
– Ты решил ко мне с утра в гости заглянуть? – пошутила она.
– Да нет, Светлана Львовна, я ключ от школы зашёл вернуть, – нашёлся я, вовремя вспомнив про ключ, который так и лежал в моём кармане, и, вынув его, возвратил на место в жестяную коробочку.
– Ой, слушай, – воскликнула Светлана Львовна, увидев всё ещё стоящий на парте ящик, – хорошо, что ты его вытащил, а то я всё забываю одно важное дело сделать! – и она быстрым движением извлекла из него лоток с бисером и в одно мгновение высыпала его в большое мусорное ведро, в ту самую пыль, которую я с таким трудом всю ночь отделял от него.
– Вы что?! – изумился я.
Ноги мои подкосились, и я безвольным мешком плюхнулся на подвернувшийся рядом стул.
– Да не жалей, он бракованный, – спокойно пояснила Светлана Львовна. – Девчонки весь хороший уже давно выбрали, а это некондит остался: у него дырочки обозначены, но до конца не прорезаны. Знаешь, как неудобно? Берёшь, пытаешься нитку в него вставить, а она не лезет! Но наконец-то я от него избавилась! – и она радостно улыбнулась мне.
Сквозь узкие прорехи в свинцово-чёрном небе с трудом можно было различить блекло-серебряные звёзды. В пространстве, заполненном их тусклыми лучами, снежинки описывали замысловатые траектории: мотались из стороны в сторону, по спирали опускались к земле, стремительно пикировали вниз. Протоптанные вечером тропинки за ночь растворились среди наваленных метелью сугробов. Скорбные завывания ветра словно оплакивали тех несчастных, которым предстояло ехать сегодня на работу.
Низкий, согнувшийся в три погибели китаец Линь Юн медленно идёт по просёлочной дороге к автобусной остановке. В сапоги набивается снег, ноги намокли и замерзли. Руки скрещены на груди, пальцы впиваются в шубу, которую ветер так и норовит сорвать. Со лба струится пот: прокладывать тропинки среди снежных завалов в сельской местности занятие непростое. Проклиная свою судьбу и погоду, Линь настырно переставляет ноги.
Сильная вьюга началась ещё на выходных. Юн надеялся на то, что погода улучшится к понедельнику. В воскресенье вечером метель не только не улеглась, но и набрала силу. Юн внимательно слушал радио. Должны были сделать штормовое предупреждение. Он снова ошибся. Диктор рассказал о планах постройки нового моста через Иртыш, немного поговорил о политике, ни словом не упомянул погоду. А пропускать работу Линь не мог - у него уже был выговор за систематические опоздания, к тому же начальник цеха недолюбливал китайца. Отговорки о плохой погоде никто и слушать не станет. Уволят без лишних разговоров.
В понедельник Юн проснулся в полпятого утра и, выглянув в окно, убедился в худших опасениях - вьюга продолжалась. Пришлось китайцу начать собираться на час раньше обычного. Наспех позавтракав, накинув на плечи куцую шубу, обернув ступни газетами и надев старые, большие сапоги, он вышел из дому. В такую погоду тяжело приходилось даже коренным сибирякам, не говоря уж о миниатюрном Лине. Каким-то чудом китайцу удавалось держаться на ногах, хотя несколько раз порывы ветра и сбивали его в сугробы.
На остановку Линь добрался к шести, выбившийся из сил и мокрый от пота. Словно по закону подлости ветер стих, тучи разбежались. Через десять минут, когда на остановке толпилось человек сорок, метель прекратилась. Линь поправил шарф, закрывавший рот, натянул его до самых глаз. Лицо китайца было изуродовано страшными шрамами. Всякий человек, заметив их, считал своим долгом выпучить глаза и не отрывать взгляда от Линя. Одни смотрели на китайца с жалостью, другие с презрением, третьи с раздражением, но их роднило одно чувство - отвращение. От этих взглядов Юню становилось неловко, он ощущал себя униженным. Поэтому Линь старался не демонстрировать своё уродство: летом прикрывал лицо платком и ходил с низко опущенной головой, зимой же пользовался шарфом.
По-черепашьи неторопливо к остановке подъехал длинный автобус. Прыгая с ноги на ногу, оживленно переговариваясь друг с другом, люди стали заходить внутрь. Юн не торопился. Даже если автобус будет набит под завязку, Линь сумеет втиснуться и занять место где-нибудь в уголке. Сегодня автобус отошёл от остановки полупустым. Все сидячие места заняли, стоя ехали единицы. Юн оказался среди последних. Он по привычке устроился в хвосте автобуса, забившись в уголок и двумя руками придерживаясь за поручни.
- Приобретаем билетики! - зычным голосом возвестила о своем приближении полная женщина-кондуктор. - Вы купили билет, гражданин? - она посмотрела на Линя. Китаец запустил руку в карман своей шубы, достал оттуда потёртый проездной.
На следующей остановке подсело значительно больше н6арода, в салоне стало тесно. Возле Линя встал улыбчивый мужчина средних лет. Невольный сосед китайца осмотрелся, остановил взгляд на Юне.
- Как погодка сегодня? - обратился он к Линю. - Проснулся в полшестого, вставать лень, думал, на автобус опоздаю. В окно поглядел, а там, - мужчина присвистнул. - Позавтракал, значит, снова к окну - глядь, а метели и нет. На остановку пришёл, мать-перемать, снова начинается. Повезло, автобус подъехал, не то б к чертям окоченел. Брр, - мужчина снова посмотрел на Линя. - Хоть и сибиряк, мороза не переношу. А ты хлипенький, как я погляжу, тебе, наверное, ещё хуже?
- Шарф бы снял, здесь не холодно. Не хочешь? Ну, твоё дело, указывать не буду. Меня, кстати, Сергей зовут, - не дождавшись, когда Линь назовёт своё имя, попутчик продолжил. - Меня, знаешь, жена на работу пускать не хотела. Говорит, обойдутся без тебя. Я главный инженер на производстве. Как они без меня? Так поди бабе это объясни.
Грубоватый, бесцеремонный и нахальный сосед не понравился Линю. Но раз уж Сергею не требовался собеседник, Юн мог стерпеть его общество. Китаец краем уха слушал байки, которые травил Сергей, смотрел через окно на деревья, растущие вдоль дороги. Метель снова набирала силу. Сначала белая пелена поглотила пространство за деревьями, потом с трудом стали различимы их очертания. Китаец с беспокойством посмотрел в сторону водителя - через лобовое стекло почти ничего не видно.
- Все руки в мазуте, лицо в мазуте, давай об одежду вытирать. Ой! - Сергей уцепился за поручень. - Это ещё что такое?!
- Тормози! Свалимся! - закричал кто-то из пассажиров. Автобус занесло, люди завизжали. Линь Юня отстранили от окна, он перестал понимать, что происходит. Стукнувшись об ограждение, автобус стал заваливаться на бок. На мгновение, растянувшееся в вечность, в салоне воцарилась тишина. Схватившись за поручни, пассажиры превратились в безмолвные статуи. Возникший крен не увеличивался и не возрастал. Линь почти поверил в благополучный исход, когда автобус сильно тряхнуло. Несколько человек упали на пол, другие прижались к сидячим пассажирам. Ноги Юня оторвались от пола, китаец буквально взлетел, потом его бросило на поручень, наконец, резко дернуло вниз, к противоположной стенке салона. Оконные стекла разбились, в салон хлынула вода. Началась паника. Отовсюду доносились крики и плач, брызги ледяной воды летели прямо Юню в лицо.
Опомнившись, Линь крепко сжал поручень, подтянулся, ногами выбил остатки стекла, просунул руку в окно, дотянулся до крыши автобуса, уперся ногами в поручень, набрав полную грудь воздуха, борясь с потоком воды, оттолкнулся ступнями, одновременно помогая себе руками, вырвался из автобуса и оказался подхвачен речным течением. Он стал судорожно грести к пробитой автобусом громадной проруби. Вынырнув, Юн попытался набрать воздуха, но от холода дыхание перехватило. Только спустя несколько секунд Линь сумел заставить лёгкие работать. Он отдышался, начал осматриваться. На склоне, возвышавшемся над рекой метра на полтора, отчетливо виднелся след скатившегося автобуса и обломки ржавого, прогнившего дорожного ограждения. Несколько человек выбрались раньше Линя, барахтались на поверхности проруби или карабкались на берег. Под водой оставалось не менее полусотни человек. Юн вгляделся в тёмные воды Иртыша. Ему удалось различить боковую стенку автобуса. Не слишком-то и глубоко. Линь не мог бросить несчастных на произвол судьбы. Нужно помочь хотя бы кому-нибудь. Собравшись с силами, он опустился под воду, поплыл вниз.
Из автобуса продолжали выбираться люди, но когда Линь оказался у окна, он понял, что большинство пассажиров потеряли сознание и были обречены. Юн проник внутрь автобуса, когда пробирался через окно, ощутил укол в левом боку, но игнорировал боль. Китаец заметил Сергея, валявшегося без чувств. Юн подхватил мужчину под мышки, вместе с ним выбрался из салона, потащил его вверх. Перед глазами китайца стали растекаться черные круги, лёгкие непроизвольно сокращались. Линь вот-вот задохнётся. Выплыть из бурной реки вместе с тяжелым мужчиной оказалось не простой задачей.
"И себя погубил", - подумал Юн, упорно продолжая грести. В следующую секунду пальцы правой руки захватили воздух. Линь вынырнул. Кое-как вытащив мужчину на лёд, Юн сел позади него, обхватил Сергея вокруг груди руками и сильно её сдавил. Изо рта пострадавшего потекла вода вперемешку с рвотной массой. Китаец повторил свои действия ещё два раза, Сергей стал кашлять, оттолкнул Линя, упал на лёд, стал дышать самостоятельно.
Читайте также: